«РАБОТАТЬ НА СВЕРХЗАДАЧУ»

В конце февраля этого года в Доме Российского исторического общества побывал особый гость - Юрий Анатольевич Шевченко, Герой Российской Федерации, лауреат множества других почётных наград, в том числе почётного звания «Заслуженный сотрудник органов внешней разведки Российской Федерации». Его имя в числе имён семи советских и российских разведчиков-нелегалов, внёсших весомый вклад в обеспечение безопасности страны и защиту её интересов, было рассекречено 28 января 2020 года в ходе пресс-конференции в МИА «Россия сегодня» Председателем Российского исторического общества, Директором Службы внешней разведки Российской Федерации Сергеем Нарышкиным. Говоря о Шевченко, Сергей Нарышкин подчеркнул тогда, что Юрий Анатольевич «продолжает работать с молодыми сотрудниками Службы. С сегодняшнего дня займётся историко-просветительской работой. Он это умеет и будет делать блестяще».

Два часа в особняке на Воронцовой поле длилась наша беседа с рассекреченным разведчиком-нелегалом, и стало понятно, как много в работе ему удалось сделать блестяще. Сам он с улыбкой говорил о сопутствовавших ему удаче и везении, но результаты его работы свидетельствуют: основа его блестящих достижений - талант психолога, глубина аналитика, артистизм продуманного риска, помноженные на главный мотив разведчика - верность служению Родине. 

Некоторые из эпизодов его уникальной биографии мы предлагаем вниманию читателей.

Юрий Шевченко: 

... А началось всё в 1963 году. Я готовил дипломную работу в МАРХИ, уже был женат, у меня родилась старшая дочь. И тут - распределение. В кабинете начальника отдела кадров института мне и было сделано открытое предложение: направить меня на учебу в Высшую разведывательную школу Советского Союза. Я удивился - зачем разведке нужны архитекторы? «Нет, архитекторы не нужны. Ты нужен Родине», - было мне сказано. Я попросил три дня на размышления. Не потому, что не знал, принимать предложение или нет - я принял его сразу же. Попросил лишь время, чтобы внутренне подготовиться: мне надо было погоревать одному о несбывшейся мечте - профессии архитектора. Спустя три дня я дал согласие. 

Затем была мандатная комиссия в Школе № 101 КГБ СССР. Уже тогда я в совершенстве знал немецкий язык, имел специальность военного переводчика. Но не воспользовался привилегией учиться один год и прошёл основной двухгодичный курс. Полный курс обучения был нужен мне, чтобы не только в совершенстве освоить своё будущее дело, но и сформулировать для себя сверхзадачу, главную цель своей деятельности на посту разведчика. Поэтому-то и боялся, что за год не успею понять, для чего я пришёл в разведку. Не зачем, а для чего. В архитектуре я уже знал, как, условно говоря, создать свою «Мону Лизу», то есть нечто уникальное, подобного чему свет не видывал. А в разведке ещё не понимал, что именно надо сделать особенного, чего до меня никто не делал. Поэтому-то мне и требовалось время ... 

И вот как-то раз лектор, читавший нам курс по информационной работе в разведке (к слову сказать, начальник Отдела информации ЦК), человек увлечённый, знающий своё дело, в конце лекции сказал: «Уважаемые будущие разведчики, я вам пожелаю только одного: получить в своей жизни хотя бы один подлинный документ с высшим грифом секретности НАТО - "Cosmic"». В тот момент я понял, зачем пришёл учиться! И стал думать, как можно достичь этой цели. На втором в моей жизни распределении меня вызвал начальник Школы и предложил стать нелегалом. Я никогда ни от чего не отказывался, но тут задумался. Вспомнил, как к нам приезжал великий Абель... Как я мог себя с ним сравнить? Но потом решил: раз поступило такое предложение, значит, руководство знает, как сделать из меня «иностранца». А раз так, то я обязательно им стану, но не просто для того, чтобы стать нелегалом, а потому, что это кратчайший путь к достижению моей сверхцели - документу с грифом «Cosmic». 

... Оставлю за скобками, как «делают» нелегала; «иностранцами» не рождаются, ими становятся, их формирует Служба. Тогда я поставил единственное условие - если я буду «иностранцем», то только вместе со своей женой. И мы с ней начали готовиться. Она стала «финкой», блондинкой, выучила финский, английский, французский. Из меня сначала хотели сделать «немца», но затем решили - «француза». Это был лучший вариант по документальной легенде. 

... И вот в один прекрасный день я оказываюсь у себя «дома», в Париже, на Монмартре, с этюдником (художественная «выучка» очень пригодилась). Мне выпала доля постоянно ездить по миру и, по легенде, изучать историю архитектуры. В Испанию, к примеру, я приехал изучать интересную, мало разработанную тему в истории искусства - проникновение мавританского стиля в европейскую архитектуру. Я лазил по библиотекам, зарисовывал памятники. У меня даже были опубликованы книги на Западе по истории архитектурных памятников. Служба помогала создавать мне на Западе имя, ведь я же должен был вращаться в определённой среде. 

Поездки в Испанию и Португалию были по сути боевыми, ведь в начале 1970-х годов у нас с этими странами, где доживали свой век диктаторские режимы, не было дипломатических отношений. Что будет после Франко? Над этой темой я и работал по заданию из Москвы. Информация была крайне нужна, а нужных людей для работы на легальных основаниях там не было. 

Как взяться за дело? Ведь я - художник, с чего мне задавать кому бы то ни было вопросы о политической, экономической ситуации? Ответ пришёл сам собой: любой иностранец, приезжающий в новое место, оценивает, прежде всего, можно ли здесь сделать деньги, открыть своё архитектурное бюро, к примеру. И при этом, вкладывая деньги, как обезопасить свой капитал. А у меня - по легенде - был печальный юношеский опыт: ведь я же начинал свою профессиональную деятельность в Бельгийском Конго и застал период революции, а мой отчим, опять же по легенде, открыв там предприятие, потерял из-за политических катаклизмов почти весь наш капитал. И эту историю я с горечью, проникновенно рассказывал своим тамошним коллегам. Поэтому-то и просил сведения о том, как будут развиваться события после ухода Франко. А для этого надо было посещать министерства финансов, экономики, торгово-промышленные палаты, заводить связи среди архитекторов... 

Вообще-то разведчик силён не столько своими знаниями, сколько своими связями. Нужно всё время работать над приобретением и развитием связей с носителями секретной информации. И это особый труд. Ты пропускаешь «через себя» сотни людей, а обнаруживаешь при этом только одного более или менее пригодного для своих целей человека. Вот и тогда информация добывалась с трудом. Я задался вопросом: где проводят досуг, где отдыхают носители информации? Решение пришло: надо было записаться в элитный клуб, что не просто. Я выбрал клуб с шахматной секцией, поскольку неплохо играю в шахматы. Для этого требовались две рекомендации от членов клуба со стажем не менее года. Потом эти рекомендации ещё должны были рассматриваться клубом... Но мне такой долгий путь не подходил. И тут - везение! Человек, с которым велись переговоры о вступлении в клуб, оказался руководителем именно шахматной секции, и мы сразу сели играть. Полтора часа пролетели, как пять минут... Я ему понравился, и он принял меня в клуб, а для соблюдения формальностей подписал две рекомендации у случайно оказавшихся рядом членов клуба. 

И тут - снова крупное везение: в шахматной секции состояли посол Испании в ООН, крупнейший журналист-международник, отставной генерал, личный друг Франко, который чуть ли не каждую неделю пил у него чай. Я стал постепенно расспрашивать об интересующих меня вопросах, то есть занимался получением информации «втёмную». Центр это одобрял... 

Прояснением ситуации в Испании я занимался и на натовской военной базе на одной из тогдашних испанских территорий. Для выполнения задания нужно было познакомиться с военными, служившими на базе. По традиции стал выходить с мольбертом на улицу, по которой шли на службу военные. С двумя из них завязался разговор. Пригласили выпить вина, хорошо провели время, подружились, выходные начали проводить вместе... 

А я всё ждал, когда поступит приглашение поехать на саму базу, где точно состоялся бы доверительный разговор. Так и случилось! У меня уже была заготовлена тема: мол, все газеты пишут, что продления срока присутствия базы не будет, Франко против этого... Военные с базы рассказали, что за пять дней перед моим визитом приезжал сам Александр Хэйг и проводил секретное заседание о будущем базы. Я начал задавать уточняющие вопросы и получил совершенно секретную информацию из первых рук, противоречащую публикуемой в СМИ. Мне рассказали об условиях аренды, на сколько лет будет её продление, как предполагается задействовать эту базу. Узнал всё, что говорил Хэйг на секретном совещании о продлении американского присутствия, о том, как планируется ситуация «после Франко». Эту информацию я быстро направил в Центр, после чего сам отправился в Москву - мне объявили благодарность и вручили личный подарок от Юрия Владимировича Андропова, председателя КГБ СССР, за хорошо проведённую работу. И... выговор в личное дело за проникновение на базу. (Надо сказать, что у меня за годы службы было два выговора, каждый из которых сопровождался подарком от Андропова.)

После этого задания было следующее, на этот раз в - Португалии. 

... Лиссабон. Фашистский режим. Тоже в стадии глубокого кризиса. Здесь я работал по уже отработанной схеме «обеспечения безопасности капиталовложений». А в свободное время, как водится, стоял с мольбертом на улице. 

И вот в один день около меня остановилась дама, с которой завязался разговор на французском. Я подарил ей этюд, пригласил на чашечку кофе. И снова удача: в ходе разговора выяснилось, что она работает секретарем в Архиве НАТО. Мы сдружились. Я направил информацию в Центр о знакомстве и предложение продолжить разработку новой знакомой. (Кстати, Центру не было известно о нахождении в Лиссабоне Архива НАТО, что не удивительно: там же не было резидентуры.) Мы начали регулярно общаться с новой знакомой, она рассказала, что из штаб-квартиры НАТО в Брюсселе всем членам НАТО рассылаются документы, содержащие информацию о принятых решениях. Как правило, на английском языке. Её задачей было сделать аннотацию документа на португальском языке, зарегистрировать его и направить в архив. Поступающие документы, разумеется, носили секретный характер. Об этом говорил штамп, стоящий на первой странице: овал с надписью «Secret». Подчас бывали и документы с грифом «Cosmic». Мечта моя, кажется, начинала сбываться... Но, впрочем, не сразу. 

Центр прислал мне запрос, могу ли я выехать в Гвинею-Висау. Там шла война, иностранцы въехать не могли. С помощью своих знакомств я получил возможность туда попасть, причём по министерской линии. Прилетел туда с целой пачкой писем для служивших там португальских военных, как правило, в чине капитанов, которым через месяц, как потом стало известно, доведётся делать революцию в Лиссабоне. (Письма были от родственников, тогда связь по почте с этой страной была проблемной.) 

Я познакомился с этими капитанами и сразу почувствовал их особое состояние: все они были возбуждённые, взволнованные, повторяли, что скоро все будут дома... Я стал расспрашивать других людей и нашёл ценный источник - местного архивариуса. Мы с ним подружились, я, как водится, стал спрашивать о возможностях капиталовложения. Не сразу, но он всё-таки «раскололся», излил душу, принёс все документы, из которых стало очевидно о близящихся переменах в Португалии. Информацию о ситуации, выполненную тайнописью, сразу же направил в Центр. Там были в восторге, но о том, что будет революция, я прямо не написал. Центр вызывал меня для консультаций, и я уже устно сообщил о скорой революции в Португалии. И она произошла... 

Меж тем, Центр, наконец-то, дал разрешение на продолжение связи со знакомой из Архива НАТО. Но я досадовал на такое промедление - к тому времени она уже потеряла доступ к секретным документам. Оказалось, что раньше мне не давали разрешения на развитие связи из-за того, что после войны нелегалу не разрешалось вести вербовку. Это считалось слишком опасным делом: нелегал ведь был очень ценным сотрудником, его подготовка стоила больших денег. (Абель, например, никого не вербовал.) Мне сказали, что руководство разведки само не могло принять решение о разрешении вербовки, нужно было выходить на руководство КГБ, на Андропова. Мой руководитель Юрий Иванович Дроздов имел выход на Андропова и убедил его. Андропов дал согласие. Я начал вербовку, но в тот момент у меня ничего не получилось... 

Но многое удалось позднее. Мне дали направление работы - главный противник и НАТО. О масштабе задания говорит то, что нужно было взять под контроль администрацию президента США, ЦРУ, Госдеп, ФБР и штаб- квартиру НАТО.

... Орден Боевого Красного Знамени я получил за десять дней работы, за два документа - один за подписью Джорджа Буша-старшего (тогда, в 1976-1977 годах, директора ЦРУ), второй - Сайруса Бенса (госсекретаря США в 1977-1979 годах). Эти документы касались актуальнейших вопросов войны и мира (шёл Иранский кризис), но Джимми Картер их ещё даже не успел прочитать, когда они уже лежали на столе у нашего руководства! 

Опущу подробности и подведу итог: единственное, до чего у меня не дошли руки, - так это ФБР. Всех остальных я, что называется, взял под контроль. И получил секретные документы - порядка 300 томов архивного дела - с грифом «Совершенно секретно» и... с грифом «Cosmic»! 

... Много говорят о том, что в 1980-х мы проиграли в «холодной войне». Разведка не проиграла - мы всё знали. Ведь разведка - это «глаза и уши нации». Но есть у нации ещё и «голова». В истории бывает так, что именно «голова» принимает неверные решения...

Сейчас, по прошествии 40 лет работы в нелегальной разведке, я точно знаю: для нелегальной разведки ничего невозможного нет. Важно выработать свой стиль, свой метод работы. Искусство разведчика заключается и в интересе к людям. Ты должен понимать их, знать их радости и горести, учитывать индивидуальную психологию... И главное - всегда ставить себе сверхцель, работать на сверхзадачу. Тогда и везение придёт.